Умирать — в крайнем случае - Страница 75

— Не дурна… — заключает рыжий, когда бедная эмигрантка направляется за кулисы, — и пышна в меру. Откровенно говоря, в ней больше секса, чем в Линде. Боюсь, мой друг, что я больше не смогу вернуться к худым… То ли это пресыщение… то ли ностальгия… Она мне напоминает Бренду…

Он делает знак Стентону, который как раз в это время проходит мимо нашего столика:

— Будьте любезны, дорогой, пригласите эмигрантку за наш столик…

— Эмигрантку, сэр? Да она за всю свою жизнь ни разу не выезжала из Лондона!

— Тем лучше. Значит, не потребуется переводчик.

Повернувшись ко мне, Дрейк поясняет:

— Я это делаю главным образом в ваших интересах. В конце концов, она ведь бедная горемыка вроде вас, или же играющая такую роль, что, в сущности, одно и то же.

— Вы напрасно утруждаете себя, сэр.

— Ах да, я совсем забыл, что у вас есть Линда. Ну что ж, пусть эта белотелая красотка достанется старине Дрейку… Дрейк не гордый… Его могут удовлетворить и остатки былой роскоши…

— Думаю, сэр, у вас нет недостатка в выборе.

— И я так думал, дружище. Пока не убедился, что богатый выбор скорее усложняет, чем облегчает жизнь. По-видимому, у меня уже сложились навыки женатого человека. Терпеть не могу приручать новых кошечек для того, чтобы потом выгонять их из дому. Терпеть не могу их менять. Новая, поскольку она новая, всегда чего-то ждет от тебя… Не только денег… Ей не терпится узнать, что ты с ней будешь делать. А самой и в голову не приходит, что, может быть, ты настроен совсем на другую волну… Нет, нет, новые меня раздражают… Но поскольку эта дама эмигрантка, я готов предпринять последнюю попытку…

Эмигрантка не заставляет себя долго ждать, она появляется за нашим столиком, вызывающая, одетая по последней западной моде (ее туалет как нельзя лучше будет соответствовать кабинету шефа). Костюм дамы в меру тесен, чтобы подчеркнуть и без того соблазнительные формы.

— Ах, я искренне польщена вашим вниманием, мистер Дрейк, — щебечет она на своем родном лондонском диалекте, грациозно подавая полную белую руку сначала шефу, а потом мне. — Увы, вы пьете шотландское…

— А вы бы предпочли?.. — спрашивает рыжий, приглашая ее сесть рядом.

— Шампанское, разумеется. Крепкие напитки старят, да будет вам известно…

— Шампанское? А какое количество вас удовлетворит? Бутылка? Две? Три?

Дама пожимает полными плечами.

— Можно и больше, разумеется, если я получу полагающийся процент.

— Процент? — Дрейк таращит голубые глазки. — Вы слышите, Питер? Она желает не только угощаться шампанским своего шефа, но и получить за это процент… Ну, знаете… Это просто…

И он закатывается хриплым смехом, причем так, что на глазах выступают слезы. Я никогда еще не видел его в таком состоянии.

— Нет, это просто… Это в самом деле переходит все границы, — выдавливает из себя шеф, обуздав наконец обуявший его приступ веселья.

— Мне очень приятно, что я смогла вас развеселить, сэр, — произносит бедное создание, бросая на меня удивленный взгляд, словно хочет спросить: «Он что — в своем уме?»

— Да, да, но я просто остался без сил, дорогая Хильда… Ах… Закажите, Питер, бутылку шампанского… Нет, это в самом деле…

Видя, что шампанское все же подают, дама кладет ногу на ногу, что требует известной ловкости, учитывая узость ее юбки и полноту бедер, и непринужденно берет сигарету из пачки, которую я ей протягиваю.

— Не думала, что вы такой весельчак, мистер Дрейк, — говорит она. — Мне говорили о вас другое.

— Что же именно, дитя мое? — любопытствует шеф, принимая дежурный лениво-добродушный вид.

— Не очень лестное, сэр… Вы же знаете, досужие языки…

— Конечно, конечно, — кивает головой рыжий. — Не удивительно, что я тоже слышал о вас кое-что…

— Вот как? — Дама выпячивает свой могучий бюст. — Что же именно вы слышали?

— Во-первых, что вы вовсе не эмигрантка…

— О, всего-то… — мисс Хильда делает небрежный жест рукой, показывая, что не намерена заниматься такими пустяками.

Вообще говоря, в ней ощущается некая широта души, а круглое белое лицо выказывет добродушный нрав, причем добродушие у нее натуральное, не то что у Дрейка. Судя по первому впечатлению, пышнотелую Хильду следует отнести скорее к категории женщин типа Дорис, чем таких кобр, как Бренда.

— Как видите, дружище, Сохо переживает упадок нравов, — обращается ко мне Дрейк, когда после очередного потрясающего номера в зале воцаряется относительная тишина. — Наша Хильда, вместо того чтобы быть польщенной вниманием шефа, заводит речь о процентах…

— Но я на самом деле польщена, сэр… — лепечет дама, осушая третий бокал шампанского. — Вы просто меня не поняли…

— Ладно, ладно, — бормочет рыжий, — у нас будет предостаточно времени, чтобы установить взаимопонимание.

Потом оборачивается ко мне и говорит:

— Да, дружище, Сохо в самом деле деградирует. Нет уже былой железной дисциплины… Где она, прежняя высокая мораль?.. Да чему тут удивляться, если все Объединенное королевство переживает упадок. Ведь в конце концов, что мы такое, как не частица Объединенного королевства? Не так ли, Питер? Прежде молодежь уезжала в колонии учиться делать бизнес и совершать героические поступки… А сейчас?.. Сейчас молодые становятся наркоманами или экстремистами… Потому что у нас нет сильной руки, Питер… Потому что наша политика не может родить того, кого родил наш родной Сохо, человека высокого долга и строгих принципов — вашего старого приятеля Дрейка…

В эту минуту раздается гром оркестра и, лишенный возможности продолжать разглагольствования, шеф апатично переводит взгляд на дансинг, где, если верить конферансье, в данный момент должна появиться пламенная и неукротимая мисс Богзнаеткто.