Умирать — в крайнем случае - Страница 52

— Нет, не перебивайте. И поймите меня правильно: я говорю не о чувствах. У этого ужасного человека никогда не было сердца, а его сексуальные потребности угасают, но я уверена, что он в вашем присутствии болтает разные нелепости по моему адресу… я знаю его привычки… и вы в состоянии успокоить его или, наоборот, еще больше восстановить его против меня. Вы могли бы тактично внушить ему, что если я уже не нужна ему как женщина, то все равно могу быть хорошим советчиком. Это ему и так прекрасно известно, но в последнее время он стал об этом забывать…

— Почему же, конечно, — бормочу я. — Но вы преувеличиваете мое влияние на мистера Дрейка.

Мисс Нельсон явно недовольна моим уклончивым ответом, она переходит в атаку, то есть начинает снимать с себя белье.

— За несколько дней вы могли бы переломить настроение этого ужасного человека, Питер, — настаивает она. — А это жизненно важно как для меня, так и для вас. Рано или поздно ваша счастливая звезда закатится, и тогда вам будет очень нужен верный союзник, Питер. А таким союзником могу быть только я.

Продолжая раздеваться, Бренда подыскивает новые аргументы.

— Послушайте, Питер! Мы с вами можем зажать старика в такие клещи, мы можем стать сильнее его. Он зол, жесток, бесцеремонен, но он легко поддается влиянию. Кроме того, Дрейк питает слабость к виски. Если он дальше будет так пить, Дрейк-стрит в недалеком будущем может превратиться в Бренда-Питер-стрит.

— Не хочу вас огорчать, но таких амбиций у меня нет, — вставляю я.

Кажется, моя фраза звучит холоднее, чем нужно. А может, я смотрю безучастнее, чем хотелось бы хозяйке будуара. Неприятно пораженная, она застывает на месте и пристально смотрит на меня.

— Может, у вас нет и желания жить, Питер?

— Нет, этого я не сказал. Просто мои планы на жизнь гораздо скромнее ваших.

— То есть?

— Я не мечтаю о собственной улице. С меня хватает приличного жалованья.

— Не понимаю, — ледяным тоном произносит дама.

— Не нужно, Бренда, — добродушно укоряю ее я. — Разговор у нас с глазу на глаз, и понять меня нетрудно. Ведь вы сами едите не из одной кормушки, правда? И кроме того, что вам дает Дрейк, получаете кое-что и от Ларкина?

— Это вы придумали, чтобы устранить и меня? — говорит Бренда, слегка повысив тон.

— Мы говорим без свидетелей, — напоминаю я. — И я вовсе не собираюсь вас устранять, как не собирался никого устранять и раньше.

— И это вы называете откровенным разговором? — Бренда смеется злым смехом. — А Майк? А Джо? Ведь это вы свели с ними счеты, Питер!

— Вот не думал, что вы станете рассуждать, как квартальная кумушка, — безучастно произношу я.

— Но если история с Майком меня не касается, то убийства Джо я никогда вам не прощу, будьте уверены. Особенно теперь, когда вы, кажется, намерены и меня убрать с дороги.

— Вы бредите. Или переигрываете. И поскольку мы действительно говорим откровенно, не надо меня убеждать, будто вам был так дорог этот мальчишка, которому вы изменяли вот в этой самой комнате так же, как изменяли Дрейку.

— Замолчите! — кричит она мне в лицо с такой страстью, которой я у нее не подозревал. — Вы ничего не понимаете! Замолчите и не суйтесь куда не надо! Этот мальчишка, как вы его называете, был для меня моим мальчиком, а я была для него и любимой, и матерью. Он меня боготворил, если вы знаете, что это такое. По-настоящему боготворил… А каждой женщине надо, чтобы ее кто-то боготворил…

— Пожалуйста, пусть боготворят, — уступчиво говорю я. — Только без моего участия.

— А вы… вы… — Бренда задыхается от злобы, — вы просто циник… бездушный убийца… Вы палач, даже если его убили не вы, а другие… благодаря вашим гнусным намекам… а теперь вы собираетесь то же самое проделать со мной…

— Сядьте и возьмите сигарету, — предлагаю я ей пачку «Кента». — И успокойтесь.

Но дама, отпрянув от меня, хватается за сумочку, брошенную на диван, — очевидно, она предпочитает сигареты другой марки. Вместо сигарет она достает пистолет. Деликатного вида «браунинг», шесть на тридцать пять, при помощи которого она спокойно может послать меня к Райту.

— Я вам не Джо, милый мой! И не Майк! И не дурочка с Дрейк-стрит! И в третий раз ваш номер не пройдет!

— Успокойтесь! — уже грубо заявляю я. — И образумьтесь, если только у вас есть ум. Неужели вы не понимаете, что, убив меня, вы убьете и себя? Дрейк не простит вам этой шалости!

— Не только простит, но и поблагодарит меня! — шипит Бренда. — Есть еще мужчины, способные восхищаться женщиной, отстаивающей свою честь!

Не знаю, вправду ли она решила убить меня или просто пытается вырвать угрозами то, чего не вырвала соблазном. На всякий случай я готовлюсь отразить удар уже привычным приемом — придется запустить в нее столом, не считаясь с уроном, который будет нанесен стеклянной посуде.

Так я и делаю в ту минуту, когда Бренда нажимает спуск.

Прозвучавший в комнате выстрел не громче звона разбитых стаканов и грохота упавшего стола. Единственный выстрел. Потому что некий субъект, появившийся за спиной дамы, с такой силой выкручивает ей руку, что «браунинг» падает на пол.

— Вы оторвете мне руку, Билл, — стонет Бренда, узнавшая пришельца.

— Я вам оторву голову, дорогая, — спокойно поправляет ее рыжий. — Но всему свое время.

Он безучастно окидывает взглядом разгром, вызванный моим контрударом, потом его взгляд останавливается на любимой женщине.

— Значит, вы все-таки показали ему свой коронный номер, дорогая? И потерпели фиаско? Плохи ваши дела, милая моя, раз вы не сумели вскружить голову такому невинному младенцу, как Питер.